Скандал, в этом году вновь разразившийся вокруг воспитанников Боголюбовского монастыря, стал уже чем-то большим, чем просто история детей, живших в одной, отдельно взятой обители. С каждым днем в конфликт втягивается все больше людей. Похоже, дети становятся пешками в чужой войне, у которой не может быть победителей — только проигравшие.

«Без события преступления»

Напомним историю развития конфликта. 11 сентября прошлого года из Боголюбовского монастыря сбежала воспитанница Валя Перова. В письменном обращении к президенту, патриарху и генеральному прокурору она рассказала о жестоком обращении с ней и другими девочками: их били, оставляли на несколько дней без пищи, запирали в карцере. Заявление получило широкий резонанс: следующие несколько месяцев в монастыре практически ежедневно шли проверки. Представители власти и церкви, следователи и работники прокуратуры, органы опеки и общественники, юристы и психологи — все интересовались, насколько в Боголюбовском монастыре соблюдаются права детей. И нарушения действительно обнаружились.

Выяснилось, что у многих воспитанников вообще не было документов — ни паспортов, ни медицинских полисов. Не соблюдался режим питания: в дни церковных постов из рациона детей исключали мясо и птицу. В распорядке дня воспитанников не было свободного времени. В Новосельской средней школе, где дети из монастыря обучались экстерном, им по распоряжению настоятельницы не преподавали информатику. В помещениях, где находились дети, нарушались санитарно-гигиенические требования и правила пожарной безопасности.

При этом факты истязаний, о которых говорили Валя Перова и сбежавшая следом за ней Ксения Федорова, не подтверждены ни другими детьми, ни воспитателями. Да и сами девочки несколько раз меняли показания — в том числе признавались, что оговорили монахинь. В итоге в следственном управлении следственного комитета при прокуратуре РФ по Владимирской области отказались от возбуждения уголовного дела «за отсутствием события преступления». Будь Валя постарше, за свои слова она могла бы ответить перед законом, но… «Перова В.Е. в силу своего несовершеннолетия и отсутствия у нее жизненного опыта не осознавала возможные последствия своих заявлений, опубликованных в средствах массовой информации, что свидетельствует об отсутствии в действиях Перовой В.Е. субъективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 306 УК РФ (заведомо ложный донос)», — говорится в постановлении следствия. «Большая часть воспитанников поступила из социальнозапущенных, неблагополучных, в основном неполных семей. В подростковый период при воспитании таких детей часто возникают конфликтные ситуации, обусловленные отрицательной наследственностью», — пояснили в епархии.

Тем не менее, всех детей из Боголюбовского монастыря решили забрать. Часть воспитанников была переведена в епархиальную школу-пансион в Михалях, часть — в камешковский детский дом. Пять девочек-старшеклассниц по просьбе родителей были оставлены в монастыре, так как уже заканчивали школу и не хотели менять место учебы. В мае этого года епархия провела еще одну проверку в Боголюбово и в Михалях — никаких жалоб от воспитанников не было. Инцидент сочли исчерпанным.

Заговорили год спустя

В октябре — новый этап скандала. Сначала в прокуратуру обращаются матери двух девочек, находившихся в это время в Михалях. Как выяснилось, они уехали туда, не сообщив родителям (мамы жили в монастыре и хотели, чтобы дочери оставались там же — но дети решили перебраться в епархиальную школу-пансион). В итоге родители пожаловались на незаконное удержание дочерей, девочки написали встречный иск об издевательствах в Боголюбовском монастыре. В качестве компромисса обе семьи на время уехали по месту постоянной прописки, в Воронежскую область и Татарстан. Все заявления из прокуратуры были отозваны. В своем объяснении одна из девочек укажет: «Я не хотела возвращаться в монастырь. Это заявление в прокуратуру меня заставили написать под диктовку женщины из органов опеки, заявив, что тогда меня точно не заберут в монастырь».

Через несколько дней в «Известиях» выходит интервью с директором школы-пансиона в Михалях и еще несколькими бывшими воспитанниками Боголюбовского монастыря, где дети снова говорят о жестоком обращении со стороны монахинь. История обрастает подробностями: упоминаются многочисленные поклоны в качестве наказания, работа на поле с 3 часов утра до 22 часов вечера с двумя получасовыми перерывами на завтрак и обед, помещение в затвор на втором этаже коровника, лишение еды — вода и сухари в течение шестнадцати дней подряд, чтение вслух псалтыря до двух часов ночи при том, что подъем в 5.30 утра, избиение ремнем и палкой. Количество ударов варьируется от 20 до 103. Одна из девочек признается, что однажды в качестве наказания ее заставили съесть кружку соли. Валя Перова, снова подключившаяся к кампании, вспомнила и рассказала журналистам, что воспитательница засунула в огонь руку ее младшей сестры Маши. Снова начинаются исследования и визиты комиссий. В целях обеспечения полной и объективной проверки доводов заявителей и выяснения всех обстоятельств возбуждено сразу два уголовных дела по признакам преступлений, предусмотренных статьями «незаконное лишение свободы» и «истязание». Во избежание дальнейших конфликтов архиепископ Владимирский и Суздальский Евлогий издает распоряжение, исключающее проживание в Боголюбовском монастыре несовершеннолетних, как сирот, так и детей с родителями.

«Страшилки» или правда?

Главный вопрос, который возникает у любого, кто слышит историю боголюбовского скандала, — издевались ли там над детьми на самом деле? Любовь Кац, уполномоченная по правам ребенка во Владимирской области, в конце октября этого года выезжавшая с проверкой в Боголюбово и Михали, говорит о том, что три бывшие воспитанницы при ней подтвердили факты жестокого обращения: побои, лишение воды и сна. В пресс-службе Владимирской епархии сообщили, что монахини, вызванные для объяснений к владыке Евлогию, признались: наказания были, но совсем не такие изуверские, как в рассказах детей. Так, провинившихся воспитанниц могли оставить без сладкого или заставить читать молитвы — но не всю ночь напролет. Если истязания действительно имели место, то почему дети молчали об этом целый год? Если нет, то что заставило их врать?

- Невозможно судить об этом точно, не поговорив с самими детьми и не изучив жизненные обстоятельства каждого, — считает Наталья Фельдман, заведующая отделом экстренной психологической помощи по телефону МУ «Молодежный центр», — но в пользу той или другой версии могут быть свои доводы. Так, психологии известно понятие «стокгольмский синдром» — когда заложники террористов начинают оправдывать своих мучителей. Они при этом руководствуются не соображениями здравого смысла, а страхом неизвестности: все равно ничего не изменится, так зачем делать себе хуже. Также есть множество причин, по которым дети могли соврать: это и желание привлечь к себе внимание, и месть за какие-то преувеличенные обиды, и давление со стороны взрослых. Но наверняка говорить о том, какой вариант наиболее вероятен в этом конкретном случае, сейчас нельзя.

Лина Якушева, председатель комиссии по правам человека Владимирской области, была участником одной из многочисленных прошлогодних проверок. «Наша рабочая группа, которую возглавляла Ольга Беляева, заместитель директора областного департамента образования, была сформирована достаточно грамотно — в ней были эксперты, действительно способные разобраться, имелись ли нарушения закона в отношении детей, — вспоминает она. — И нам не показалось, что этот монастырь похож на колонию строгого режима. У детей были нормальные условия проживания: чистые и теплые комнаты, отдельная столовая, книги, классы. Мы отметили высокий уровень организации учебы: школьными предметами с воспитанниками занимались монахини, получившие высшее педагогическое образование в Москве, Санкт-Петербурге, Харькове. В Новосельской школе и потом в Михалях, в кадетском корпусе, куда перешли учиться несколько мальчиков, большинство детей получало и получает только хорошие и отличные отметки. Дети были открытыми, доброжелательными, контактными. Почти со всеми я смогла переговорить наедине. Вопрос стоял так: «если тебе здесь плохо, мы немедленно заберем тебя отсюда, только скажи». Никто не сказал ничего плохого. Они не выглядели измученными или запуганными, они улыбались. Также я пообщалась с сестрой Валентины Перовой, Машей, и в Боголюбово и позже, в камешковском детдоме. Девочка говорила, что вспоминает о монастыре только хорошее, а что касается Вали — ей просто никогда не нравилась эта жизнь».

Некоторые факты, приведенные детьми из монастыря, вызывают у взрослых серьезные сомнения. Так, Маша Перова сказала, что никто не засовывал ее руку в огонь — кстати, на коже нет никаких следов ожога. Также трудно поверить, что на облике и состоянии детей никак не отразились многочасовые полевые работы и многократные побои. «Когда я услышала, что девочку заставили съесть кружку соли, то спросила у врача, как это возможно, — говорит Лина Якушева, — и он удивился, что после такого ребенок мог остаться в живых. Это просто невозможно физически». Секретарь Владимиро-Суздальской епархии отец Иннокентий считает, что рассказы девочек — это «стандартный набор монастырских ужасов, которые правильнее назвать местными легендами, существующими в любой обители». То есть что-то вроде страшилок из пионерского лагеря о вожатом-людоеде или призраке погибшего горниста.

Воспитанницы утверждают, что все случаи жестокого обращения происходили в период от полутора до трех лет назад. Следственному управлению следственного комитета при прокуратуре РФ по Владимирской области, которое ведет это дело, предстоит нелегкая работа по установлению истины.

Ищи, кому выгодно

Скандал, разгоревшийся вокруг Боголюбовского монастыря в этом году, полностью надуманный, уверена Лина Якушева. Но кому выгодно раздувание этой истории, остается только догадываться. Самое частое предположение гласит, что конфликт — часть кампании по дискредитации духовника этого монастыря, архимандрита Петра (Кучера), человека сколь известного, столь и неоднозначного (достаточно вспомнить массовый отказ боголюбовских монахинь и насельниц от гражданских паспортов нового образца, ИНН, участия в переписи населения и т.д.) В православных кругах у отца Петра хватает как сторонников, так и недоброжелателей. «За кулисами» скандала может стоять как принципиальный идеологический противник священника, так и конкурент, желающий сменить его на месте духовника прославленной на всю Россию (в хорошем смысле) обители. В списке обсуждаемых версий есть и достаточно экзотическая гипотеза о том, что инициатором боголюбовского конфликта-2010 стал весьма состоятельный отец совершеннолетней девушки, ушедшей в монастырь по доброй воле. Не смирившись с решением наследницы, он задумал добиться ее возвращения путем подобного скандала.

Хуже всего в сложившейся ситуации то, что объектом манипуляций и разменной монетой во взрослой борьбе интересов становятся дети. Причем в настоящий момент речь идет не только о бывших воспитанниках Боголюбовского монастыря — под ударом оказались все несовершеннолетние, которых тем или иным образом опекает церковь. Министерство образования РФ уже выпустило письмо ¹06-364, согласно которому «религиозные организации не могут быть отнесены к организациям для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей… и не могут осуществлять функции опекуна (попечителя) в отношении таких детей». Правозащитники и общественники активно обсуждают вопрос о том, могут ли несовершеннолетние вообще находиться в монастырях. Главный аргумент: отношения государства и церкви, тем более в вопросах воспитания детей, пока не нашли отражения в законодательных актах. Активисты ратуют за то, чтобы приостановить деятельность всех монастырских приютов до тех пор, пока конфликт в Боголюбовском монастыре не разрешится, а его последствия не найдут отражения в законах.

Приют, которого не было

Такого социального учреждения, как «монастырский приют», в нашей стране официально не существует. Религиозные учреждения, желающие взять на воспитание детей, оформляют над ними вполне законные, прописанные в Семейном кодексе формы опеки. Только во Владимирской области зарегистрированы православный пансион для детей и престарелых «Надежда» в Свято-Троицком Новодевичьем монастыре Мурома; детский дом для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей во владимирском Свято-Успенском Княгинином монастыре; приемные семьи в Свято-Покровском монастыре Суздаля, Свято-Никольском монастыре с.Волосово и подворье владимирской епархии «Свято-Казанская обитель» в Радужном.

В Боголюбовском же монастыре никакой легитимной организации никогда не существовало. Из 46 несовершеннолетних, находившихся там к моменту прошлогоднего конфликта, 24 были рожденными в миру детьми монахинь, а также послушниц, насельниц и трудниц, и жили вместе с родителями. У 12 девочек, включая сестер Перовых, была оформлена опека на имя настоятельницы, 10 вообще не имели законных представителей.

- Вышло так, что в обители стихийно сложилось некое подобие социального учреждения, занимающегося попечением о воспитании несовершеннолетних, — объяснили в отделе религиозного образования и катехизации Владимирской епархии. — Еще в 2004 году родительское сообщество при Боголюбовском монастыре обратилось к архиепископу Евлогию с просьбой создать при обители детское учреждение интернатного типа. Одним из основных препятствий было отсутствие помещения, отвечающего принятым санитарно-гигиеническим нормам. Епархия и монастырь неоднократно обращались к администрации Владимирской области с просьбой о возвращении обители бывшего здания монастырской гостиницы, находящегося ныне за монастырской стеной (сейчас там расположена поселковая больница. — Прим. редакции), для устройства православной гимназиис правом интернатного проживания детей. Монастырь взял бы на себя духовно-богослужебное окормление воспитанников. Вопросами образования и воспитания занимались бы гражданские лица, имеющие специальную педагогическую квалификацию. Нехватка жилых корпусов послужила причиной вынужденного размещения детей непосредственно в монастыре.

Кроме того, Боголюбово было единственным местом, где воспитанников одевали в черную монашескую одежду и обязывали жить в соответствии с монастырским уставом. В остальных монастырях области дети носят светское платье, даже в пост едят мясо и колбасу, ходят в кружки и секции вместе с обычными «домашними» сверстниками. Прошлогодние проверки, прошедшие «по следам боголюбовского скандала», показали, что права несовершеннолетних там соблюдаются в полной мере. Но сейчас история одного, кстати, ушедшего далеко от стандартных православных канонов монастыря, к тому же пока официально не подтвердившаяся, ставит под удар все остальные религиозные учреждения, где, вероятнее всего, о подопечных заботятся совершенно искренне. Но почему же тогда нашумевшие эпизоды в казенных детских домах, школах-интернатах и т.п. заставляют говорить о правонарушениях со стороны отдельных людей, а не крахе системы государственного попечения в целом?

Общественники обсудят насилие

- Весь этот конфликт - пока безотносительно к тому, кто прав и виноват, — выводит нас на ряд важных вопросов, — считает политолог Роман Евстифеев, член Общественной палаты Владимирской области, — во-первых, это отношение к детям. К примеру, сейчас нигде нет твердой планки того, что можно и что нельзя считать наказанием. Ведь исполнение тех же религиозных обрядов для одного ребенка считается нормой, а другой воспринимает это как насилие над личностью (впрочем, то же самое можно сказать о чем угодно — например, о занятиях спортом, чтении книг или помощи по хозяйству. — Прим. редакции). Также надо разобраться, нужно ли держать несовершеннолетнего ребенка в монастыре против его воли, но если этого одновременно хотят его родители? В ближайшее время мы обязательно обсудим это на заседаниях Общественной палаты.

При внимательном разборе ситуации возникает еще несколько моментов, требующих решения. Пока большая часть общественных пинков достается церкви, не уследившей за тем, что происходит в одном из ее учреждений. Но при этом, если допустить, что рассказы девочек о жестоком обращении были правдой, нельзя снимать вину и с других участников конфликта. Так, половина воспитанниц жила в монастыре вместе с родителями, которые не предприняли ничего, чтобы облегчить жизнь своих детей. На популярном ток-шоу одна из матерей заявила, что несколько раз слышала доносящиеся из детских комнат крики и плач. Почему тогда ни она, ни другие женщины не забрали детей и не ушли — хотя бы в ближайшее отделение милиции? Обитателям монастыря запрещено покидать его пределы, но это все-таки не тюрьма, и вход в обитель охраняется не злыми собаками, а единственной пожилой женщиной. Способен ли кто-то контролировать, чтобы обязательства родителей по отношению к собственным детям исполнялись должным образом, и возможно ли сделать это в масштабах более глобальных, чем Боголюбовский монастырь? Двенадцать девочек находились под опекой настоятельницы, но органы опеки и попечительства, которые обязаны навещать и контролировать подобные семьи, также не проявляли беспокойства. Следует ли считать это халатностью?

Между прочим, совсем недавно произошел еще один виток конфликта: двое родителей попытались забрать девочек уже из епархиальной школы-пансиона в Ми ха ля х. Охранник не пустил на порог ни их, ни представителей милиции. Евгений Горбачек, отец одной из воспитанниц, заявил, что общаться с дочерью ему разрешали только через решетку. Это при том, что родительских прав его официально никто не лишал. Начинается очередной этап взаимных обвинений: родители говорят, что в Михалях их детей удерживают насильно и «промывают им мозги», в пансионе утверждают, что мамы-папы веду т себя недостойно по отношению к собственным отпрыскам и собираются забрать их только для того, чтобы «снова вернуть в монастырь и лишить следствие важных свидетелей».

Всех, кто имеет сейчас отношение к разбирательству боголюбовского скандала, просят проявлять осторожность и не поддаваться эмоциям. Но до полного выяснения всех обстоятельств этого запутанного дела, похоже, еще далеко.

Тем временем

Набирает обороты кампания по защите Боголюбовского монастыря. В День народного единства около пятисот человек, собранных по инициативе всероссийской общественной организации «Много деток — хорошо», вышли на Соборную площадь. Ранее подобные митинги проходили в Москве и в Киеве. В Суздале активисты провели пикет у епархиальной школы-пансионата с требованием вернуть детей родителям.